Защиты российских заключенных от коронавируса требует Международная правозащитная организация Amnesty International. Её представители практически в ультимативной форме обратились с открытым письмом к руководству РФ. «Российские власти должны принять срочные меры для устранения потенциально разрушительных последствий распространения COVID-19 среди заключённых и содержащихся под стражей, — говорится в нем. — Необходимо принять срочные меры для предотвращения потенциальной катастрофы… Мы призываем рассмотреть возможности сокращения их численности».
По данным этой организации, как минимум 9 тысяч человек из более чем полумиллиона (519,6 тыс.) содержащихся в нашей стране под стражей, это люди старше 60 лет. А, значит, и риск заболеть у них выше.
Об этом в нынешние карантинные дни мы слышим постоянно — от эпидемиологов, медиков, представителей администраций. В Петербурге во вторник в некоторых районах заработал даже специальный автоинформатор: машина с громкоговорителем раз в два-три часа неспешно объезжает жилые кварталы, из установленного на ней репродуктора звучит призыв сидеть всем дома, особенно пожилым, в силу возраста наиболее восприимчивых к пугающей мир заразе. Дело, безусловно, хорошее, нужное. Ещё бы чуть раньше все это…
Но те, кто заключен под стражу — в СИЗО, колониях, тюрьмах — имеют возможность получать информацию о COVID-19? Имею в виду не только «оповещения с предупреждением» о соблюдении определенного административным указом режима дня. Но, в первую очередь, о санитарно-гигиенических правилах. На днях, например, Госдума РФ приняла закон, усиливающий уголовную ответственность за их нарушение. Касается данный закон и власть на местах, и рядовых граждан. В первую же очередь, надо думать, тех, кто отвечает за порядок там, где возможна скученность людей. В отечественных местах заключения она в большинстве своем зашкаливает.
В историческом следственном изоляторе на Арсенальной набережной, более известном как «Кресты», после сдачи в эксплуатацию «новых «Крестов» в Колпино, ближнем пригороде Северной столицы, по-прежнему содержатся подозреваемые в нарушении закона. Пусть срок их пребывания на порядок короче, там теперь что-то вроде пересыльного пункта, но условия точно не стали лучше: в камерах сырость и теснота. В другом, женском СИЗО на Захарьевской улице, ситуация ещё более удручающая уже хотя бы потому, что этот изолятор меньше «Крестов», а постояльцев в нем больше.
В свое время корреспондент «СП» общалась со старшим надзирателем этого специфического «приюта». Ныне он на пенсии. Согласился на условиях анонимности кратко поведать о житье-бытье тех, кто попадет туда.
— Да какая там жизнь, правильней сказать, выживание, — признался он. — Даже жалко бывало порой заключенных женщин, хотя и понятно, что сами виноваты. Теснота — полбеды. А вот сырость, от неё — хронические простуды, другие болячки. Медпомощь же по принципу помоги себе сам, так как вечно не хватало лекарств. Проблема с медиками вечная, так как работать у нас непросто…
Поинтересовалась у моего собеседника, что-то изменилось сейчас в положительную сторону? Наверняка ведь общается с бывшими коллегами. Да, ответил, общается регулярно. Условия содержания изменились, но незначительно. Да ведь и криминальная обстановка в городе ненамного улучшилась…
Это в столичном, считай, Петербурге. В местах более отдаленных от центра ситуация ещё менее соответствует желаемой. Прежде всего, с медицинской точки зрения. Недавняя история в Нижегородской области тому подтверждение. Осужденному С., 1977 года рождения, потребовалась помощь врача — замучили боли в тазобедренном суставе. Обратился раз — назначенное лечение не только не помогло, но усилило боль. Обратился вторично — результат тот же. Когда боли стали нестерпимыми, медики, наконец, взялись его лечить. Дело кончилось жалобой адвоката заключенного в суд, который был выигран. Потерпевший получит солидную компенсацию.
Зная, как неспешно работает отечественная судебная машина, нетрудно догадаться, что времени на все про все ушло в этой истории явно не месяц-два. В случае с коронавирусом, такое «лечение» и последовавшее неторопливое судебное разбирательство, считай, смертный приговор. Эпидемия накрыла уже полмира. Коснулась граждан всех стран. В США заразившихся COVLD-19 сейчас больше чем было в Китае. В их числе — ВИП-заключенный Харви Вайнштейн. А ведь 68-летний экс-продюсер пребывает в тюрьме в одиночной камере! Что говорить о российских многоместных…
Янки, замечу, оперативно взялись пересматривать немалую часть судебных дел для возможного досрочного освобождения некоторых осужденных. Только в марте из тюрем крупнейших городов страны, таких как Нью-Йорк и Лос-Анджелес, было выпущено, по разным данным, от нескольких сот до тысячи человек. К слову, услуги врача американские заключенные оплачивают обычно сами.
С началом пандемии те из них, у кого замечены симптомы простуды и гриппа, лекарства и помощь врача стали получать бесплатно.
А что у нас делается, чтобы не допустить распространения вирусной инфекции среди заключенных, а, значит, и возможного заражения от них сотрудников ФСИН? Будут ли какие-либо изменения в содержании пожилых правонарушителей?
Представители российской адвокатуры настаивают на изменении меры пресечения для них. А также для всех тех, кто страдает хроническими заболеваниями — то есть, наиболее уязвимых перед COVID-19. Ведь обстоятельства, связанные с распространением новой коронавирусной инфекции, носящие характер форс-мажора, повод для этого более чем весомый. «Распространение коронавируса, которое приобрело характер пандемии, и беспрецедентные меры, принимаемые для того, чтобы не допустить усугубления ситуации, вносят существенные коррективы в деятельность правоохранительных и судебных органов и, соответственно, в деятельность адвокатуры», — заявил президент Федеральной палаты адвокатов, доктор юридических наук Юрий Пилипенко.
Вслед за профессиональными защитниками заговорила о проблеме и общественность. В интернете в эти дни немало «подписных листов» под обращением в Госдуму РФ «О максимально широкой амнистии из-за коронавируса».
— Как бы не опоздать с этим, учитывая неповоротливость российской судебной системы, — говорит правозащитник Юрий Вдовин. — Озаботиться улучшением ситуации в местах заключения и усилением там медслужбы надо было ещё в феврале, когда зараза пошла по странам и континентам. Уже тогда было понятно, что затронет, в том числе и нашу страну тоже. Долго раскачиваемся!
«СП»: — Вам приходилось бывать в тюрьмах, Юрий Иннокентьевич?
— И не раз. Несколько лет был членом общественной наблюдательной комиссии, поездил по всему Северо-Западу РФ. Главной проблемой и была, и остается — проблема кадров. Дефицит квалифицированных специалистов хронический. Как и нехватка медикаментов. Хорошие врачи не хотят там работать — оплата неадекватная условиям и опасности. К тому же, поступая на работу в тюрьму, медики переходят в подчинение ФСИН, не все психологически к этому готовы. Заболеваемость в таких местах достаточно высокая. Есть свои больнички. Там лучше кормят и чуть лучше лечат. Чем иные и пользуются, используя любой повод оказаться в стационаре, где коек и без того немного.
«СП»: — Вы подписали петицию в пользу амнистии из-за COVID-19. То, что заключенные серьезно подвергаются риску заразиться и не получить при этом своевременной помощи, безусловно, не может не беспокоить. С другой стороны, как бы не получилось, как холодным летом 1953-го, когда на свободу по амнистии вышло много прожженных уголовников.
— Нельзя сравнивать. Тогда как раз уголовников преимущественно и выпускали. Политических власть боялась больше. Да и ситуация в стране нынче совсем иная. Амнистируя, необходимо предусмотреть места предполагаемого расселения освобождаемых, проконтролировать, чтобы встали на учет, прошли обследования, начали лечиться. Если потенциально опасных с точки зрения здоровья людей оставить в зонах, они могут не только сами заболеть, но и заразить медперсонал. А тот — своих близких, знакомых. И понесется лавинообразно…
Предложение об амнистии поддерживает и Борис Вишневский, депутат законодательного собрания Петербурга.
— Первым делом и как можно быстрее нужно обеспечить защитными средствами всех работников ФСИН, — считает Борис Лазаревич. — Я не уверен, что это делается. Бывал в колониях, знаю от медиков, которые там работают, как им сложно — без должного количества лечебных препаратов, с пациентами, имеющими в большинстве своем запущенные формы тяжелых заболеваний.
«СП»: — Выпустят их — запущенных хроников, разъедутся по городам и весям, неся бациллу в массы…
— Опасно, да. Это серьезная проблема. Вся надежда на специалистов. И на то, что законодатели, прежде чем принять документ об амнистии, изучат и предусмотрят все до мелочей, учитывая масштабы эпидемии и её риски для наших сограждан.
